| 
DEIDRE MCGREGOR
[sophia bush]
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
• имя и фамилия: англ. Deidre Maureen McGregor – рус. Дейдре Морин МакГрегор
• возраст и принадлежность персонажа: 24 года; гуманитарный факультет, 4 курс; мафия – нет, программа защиты свидетелей ФБР – тоже нет.
• о нас: все сложно. Подробнее см. ниже
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
♫ sometimes I wish we could be strangers
so I didn't have to know your pain
but if I kept myself from danger
this emptiness would feel the same
О ТЕБЕ
Линии наших судеб пересеклись при странном стечении обстоятельств. Это случилось на похоронах твоего отца. Наши семьи были связаны довольно крепкими деловыми узами, и мы оказались в длинном списке тех, кто пришел попрощаться с Робертом МакГрегором в тот день.
У меня были свои причине ненавидеть похороны – недавно умерла моя мать. И я стоял и дергал ногой в ожидании, когда прощальная церемония закончится, и можно будет идти домой, пока Харви (прим. автора – дед моего персонажа) не отвесил мне подзатыльник и не прошептал одними губами: «прояви уважение». Мы обменялись с ним долгим взглядом, прежде чем я был вынужден отвернуться, морально подавленный стариком. Тогда я и заметил тебя. Ты стояла около гроба рядом со своей матерью, когда она попыталась взять твою ладошку в свою руку. Этой женщине нужна была твоя поддержка. Но ты резко отпрянула в сторону и, посмотрев на нее сухим от слез взглядом, за который тебя будут потом многие несправедливо обвинять в черствости, не подозревая, как накануне ночью ты рыдала навзрыд, бросилась прочь сквозь плотное кольцо соболезнующих, локтями прокладывая себе путь на свободу. Моя младшая сестра дергала меня за лацкан пиджака. Пользуясь ситуацией, она пыталась привлечь мое внимание, а я стоял, будто окаменев, и смотрел тебе вслед, пока ты быстро спускалась вниз по склону, постепенно прячась за линией горизонта. Я еще не знал тогда, что ты винишь мать в смерти Роберта, став свидетельницей их ссоры, в результате которой он сел за руль в состоянии сильного алкогольного опьянения. Но злость в твоих глазах была мне знакома, я сам испытывал нечто подобное к своему собственному отцу. Ты падала в бездну ненависти, на дне которой мы и встретились.
Двое детей объединенные общей болью и снедаемые злостью на своих родителей. Я протянул тебе руку, и ты приняла ее. Мы стали друзьями. Я помогал тебе, а ты всегда глубоко сопереживала мне. У нас никогда не было проблем с взаимопониманием. Не было тайн, не было секретов. Мы чувствовали себя защищенными, и, казалось, что никто не сможет отнять нас друг у друга. Но твоя мать неожиданно решила вернуться на свою родину, в штаты и отобрала у тебя Шотландию, также как когда-то отца. Ты пыталась сопротивляться. Говорила, что никуда не поедешь. Кричала и даже угрожала в соответствующем тебе духе неподчинения. Но первые листья не успели упасть с деревьев, а трава покрыться проседью, как ты все же уехала, а я остался. Жизнь продолжалась. За осенью пришла зима, за ней весна и новое лето – прошел год, другой…
Когда ты вернулась через три года, мы уже не были прежними. Я помню, как Дэвид (прим. автора – двоюродный брат моего персонажа) влетел в мою комнату, распахнув с грохотом дверь, и выпалил, не успев отдышаться: «внизу Дейдре. Ты знал, что она приехала?». Он замер, согнувшись пополам, прижимая одну руку к груди, а второй все еще держась за металлическую ручку, и внимательно изучал меня взглядом исподлобья, видимо, ожидая бурной реакции. Но я, лежа на кровати, лишь выкинул вперед руку, оттопырив большой палец вверх, и добавил, не отрываясь от журнала: «класс. Закрой дверь с той стороны». Дэвид был в замешательстве. Он начал мямлить и объяснять, что я не понял, о ком идет речь. Говорил, что вы с бабушкой прямо сейчас сидите и разговариваете с Харви в нашей гостиной. Вот только я прекрасно все понял, и, более того, мне было все равно – прошло слишком много времени. Я не спустился тогда и вообще не пересекся с тобой ни разу в этом огромном доме, пока вы не уехали спустя несколько дней. Казалось бы, это должен был бы быть конец. Но это было только начало.
Осенью ты пошла в мою школу. В моей памяти очень отчетливо запечатлелся тот день, когда я вошел в класс и обнаружил стопку учебников на соседней парте. У меня никогда не было соседа. И сказать, что я был удивлен, не сказать ничего. «Ну и чье это добро?» – механически сорвалось с моих губ. Я сканировал взглядом испуганные лица присутствующих одно за другим, пока за моей спиной не раздалось спокойное и очень уверенное «мои. А что у тебя какие-то проблемы?». Я обернулся и увидел тебя. Ты стояла и смотрела на меня насмешливым взглядом каре-зеленых глаз, точно знающим меня, тогда как я не узнал тебя. Даже когда вошедшая в класс учительница испанского представила тебя, как Дейдре МакГрегор, я все равно не узнал тебя. Ты изменилась. И дело бело не только в росте, заметно округлившихся формах, но и в чем-то еще. Возможно, в твоих глазах. Они все еще горели, но это было пламя другой породы. Оно было теплое и спокойное, обещающее что-то необыкновенное. И они не обманули меня.
Наши отношения с тобой действительно были необыкновенными. Я обожал ту веселую, немного сумасшедшую девчонку в моей кожаной куртке наброшенной на острые плечи, которой ты навсегда останешься для меня. И если сегодня я жалею о чем-то, то только о том, что ее больше нет. Их обоих больше нет. Ни девчонки, ни парня. Время и те испытания, которые оно принесло с собой, убило их обоих, превратив в историю вроде тех, что сочинял Уильям Шекспир с той лишь разницей, что она более прозаична. Травма спины выкинула меня из профессионального спорта, я крепко подсел на обезболивающие и начал отдалятся от тебя. И чем больше ты уподоблялась всем тем, кто пытался лечить меня, тем шире становилась пропасть между нами. В конечном счете, я бросил тебя беременную, о чем, впрочем, не имел ни малейшего представления, и уехал в Испанию.
Родившуюся через девять месяцев девочку ты назвала Эрин. Я не знаю, почему ты оставила ее после всего случившегося: было ли это влияние ревностной католички в лице твоей бабушки ирландки, вмешалась ли твоя мать или, быть может, что-то другое. Но ты стала действительно хорошей матерью, ставящей интересы своего ребенка выше своих собственных. Возможно, что ты любишь ее даже слишком сильно, будто тебя мучает чувство вины перед ней за то, что ты не стала меня догонять. Сегодня ей пять, скоро будет шесть. Но до сих пор о том, что я ее отец догадывается разве только твоя бабушка. Честно говоря, если бы не случай, наверное, я тоже не знал бы о ее существовании. Ты никогда не рассказала бы мне о ней сама, а ей обо мне. Я причинил тебе слишком много боли. Задел твою гордость. Более того, ты боялась, что если наберешь мой номер, я просто не отвечу на вызов или не сочту твою также своей проблемой. И ты была права, я не знаю, как поступил бы тот парень, которым я тогда был. Именно по этой причине стоя тогда под снегопадом три года спустя после нашего разрыва, я молча принял удар, когда ты назвала меня ребенком, живущим за счет своего трастового фонда. Но зачем ты обманула меня второй раз, Дейдре?
Прошлой зимой до Харви дошли слухи, что ты пытаешься продать доставшиеся тебе в наследство от отца 40 % акций компании «Уайт и МакКей» японскому холдингу. Я сразу догадался, что ты сжигаешь мосты. Однако я не мог позволить развернувшейся между нами драме разрушить дело жизни наших предков. Я ломанулся к тебе в Нью-Йорк, наконец, дав тебе шанс уровнять счет. И ты не преминула воспользоваться им, позволив мне снова влюбиться в тебя на пороге твоей свадьбы. Это была красивая месть. Если это была месть. Из Нью-Йорка я не уезжал, а убегал, проклиная себя за то, что позволил тебе обмануть меня теперь уже дважды. То, что в скором времени ты отменила свадьбу, прошло уже мимо меня. Честно говоря, тогда я мысленно похоронил тебя. И я могу лишь строить догадки относительно того, что заставило тебя побежать ровно в обратном направлении наперекор всем своим планам. Быть может, эта встреча дала тебе понять, что брак не сделает твою жизнь проще и счастливее. Именно это ты ведь надеялась обрести, выйдя замуж? Не отвечай, Дейдре. За все эти годы ты почти никогда не жила для себя. Я знаю, как ты устала. Устала тянуть это ярмо одна и приносить себя в жертву. Устала быть несчастной. И именно это привело тебя в Брайтон.
Бросив все, ты решила вернуться к учебе и немного пожить в свое удовольствие. Но по иронии судьбы из всех вузов мира, ты выбрала тот, где прятался я. Наверное, ты могла бы убежать, и мы снова сделали бы вид, что в наших книгах нет таких глав. Но ты осталась, и я могу только строить догадки, какой финал нас с тобой ждет. И все же он теперь хотя бы точно будет.
ОБО МНЕ мой пост на Брайтоне six months ago...
- Йен, пожалуйста, выслушай меня…
- Выслушать тебя? – резко оборачиваюсь я. – Знаешь, когда бы я тебя выслушал? В тот день, когда ты прикатила в Брайтон ни с того ни с сего. Но ты решила умолчать о своем новом хобби и всех тех последствиях, которые оно повлекло за собой.
- Я не могла тебе сказать...
- Да что за дерьмо ты несешь? – перебиваю сестру, а вместе с тем отнимаю шанс дать объяснения своим поступкам. – Я твой брат. Если что-то происходит в твоей жизни, ты идешь и рассказываешь мне, слышишь, мне, Элисон, и мы думаем вместе, как справится с этим. Так должно быть. Только вот в твою душеньку вселился страх, страх потерять мое доверие и уважение. Тебе стало стыдно поведать о тех приключениях, которые ты, видимо, пытаясь развеять свою неземную скуку, нашла себе на задницу. Вот, что в действительности помешало тебе рассказать мне обо всем случившемся и, главное, сделало твое падение в моих глазах куда более стремительным, с чем тебя и поздравляю, – с каждым новым словом я беру все выше и выше, до тех пор пока мой голос не обрывается. Между нами повисает тишина, которая представляется мне почти осязаемой. Я стою и смотрю на свою сестру, сквозь пелену злости на моих глазах. Кажется, что в ожидании продолжения взбучки она даже перестала дышать. Однако второго акта этот спектакль не предполагает.
- Я уберу за тобой и сделаю все зависящее от меня для Дэвида, оказавшегося в этом дерьме по твоей милости. Но это все, - бросаю я, беря себя в руки. Причем прямо сейчас "все" действительно обозначаете "конец". "Конец" во всех известных смыслах этого слова. Я разворачиваюсь и направляюсь прочь, быстрой и твердой походкой.
Жалею, что не установил сестре маячок. Может быть, это помогло бы решить все проблемы, возникшие в наших отношениях. Если не все, то хотя бы упростило мне задачу прямо сейчас.
Признаться честно, библиотека Брайтона раньше казалась мне более компактной, чем есть на самом деле. Я плутаю между книжными стеллажами минут как 15, заглядывая в кислые лица тухнущих над своими эссе и конспектами студентов, в тщетных попытках найти светлую головушку Элисон МакКей. Причем светлую все-таки больше в буквальном смысле, нежели в фигуральном. Я все еще думаю, что в здравом уме и твердой памяти человек не станет играть в русскую рулетку. Но не будем об этом. Я ведь вроде как привез для нее оливковый венчик.
Позади остались залы британской, немецкой и французской литературы. Это вселяло в мою душу чуть больше спокойствия в отношении предпочтений Эл, но совершенно не прибавляло терпения. Но прежде чем поиски окончательно повергли меня в пучину отчаянья, до моих ушей донёсся знакомый до боли голос, и следом прямо по курсу нарисовалась блондинистая макушка. Но вопреки моим ожиданиям, младшенькая МакКей вовсе не обжималась с каким-нибудь американцем (я говорю о литературе, пошляки!), а в буквальном смысле слова надругалась над автоматом с шоколадными батончиками, с остервенением тыкая на все кнопочки подряд и через не могу засовывая в него доллар за долларом. С минуту или даже больше я наблюдал за этим актом вандализма, прежде чем решил вписаться в этой действо кулаком по боковой поверхности металлического страдальца. К счастью, удача была на моей стороне, и в ответ он выплевывает не только KitKat, но и все всаженные в него Элисон деньги.
- Не смотри на меня так, будто увидела тень отца Гамлета. Ты не проверяла свою почту? Понятно, а я ведь отправил тебе e-mail еще неделю назад, – вру и не краснею. Если я и отписал кому-то пару-тройку строчек, адресатом был никто иной как Гриффит. Причем мое письмо было помечено как конфиденциальное. – Ну, тогда сюрприз! – в уголки губ закрадывается легкая улыбка. Чтобы не происходило между нами, я ничего не могу с собой поделать. Кровь действительно не вода.
where have you been all my life?
Это персонаж НЕ в пару. Я не знаю, как сложатся их отношения и сложатся ли они вообще. Но они связаны навсегда. Эта фигура основополагающая в истории и, в целом, формировании образа моего персонажа. А я, наконец, решил собрать паззл и без неё мне теперь совсем никак не обойтись.
«Что конкретно это сулит вам?» – спросите вы. Лишь то, что я буду крайне избирателен, если не сказать, придирчив. Персонаж она сложный, будем откровенны друг с другом. Я жду, что игрок, который возьмется за эту роль, сможет легко лавировать во времени и покажет ее с разных сторон: той девочкой, которой она была когда-то очень давно; той девушкой, женщиной, которой она стала; наконец, той, которой она приехала в Брайтон – запутавшейся, разбитой, уставшей. Если вы думаете, что справитесь с поставленной задачей – прекрасно. Но вам придется убедить в этом также меня. Не бегите в гостевую и не просите АМС придержать ее. Сначала я хочу поговорить с вами и понять, насколько вы подходите мне, а она – вам. Готовьтесь, что я буду задавать вопросы о вашем виденье ее и о вас самой. Это не тест, и правильных ответов не существует. Но я многое оставляю на ваш откуп и хочу убедиться в том, что мы не потратим оба своем время и силы впустую.
Что еще важно?
Все то, что уже сказано выше здесь о ней и ее прошлом, изменению, увы, не подлежит. Конечно, вы можете попробовать внести корректировки. Но я считаю своим долгом предупредить вас, что это мероприятие заранее обречено на провал. И дело не в том, что я баран по натуре. Отнюдь. Хотя и это тоже верное утверждение. За кадром осталось множество деталей и подробностей истории, которые уже нашли частично свое отражение в анкете/воображении/игре/на словах и теперь изменить их попросту невозможно. Проще говоря – вам придется полюбить ее такой, какая она есть. Такой, какой ее задумал я. И если вы позволите, я сделаю все, чтобы этот процесс был максимально безболезненным и, напротив, даже приятным. Мне есть, что рассказать и чем еще поделится с вами. Впрочем, не подумайте, что я дальше тоже потащу вас на себе – нет, даже не надейтесь. У меня есть идеи, но я также буду ждать инициативы и дальнейших предложений касательно развития их отношений и, в целом, развития ее, как самостоятельного персонажа.
Кроме того, что вас ждет собеседование со мной в личном порядке, я прошу также предоставить либо два-три ваших любимых поста, либо один от нее. Я сам легко пишу, как простыни, так и наволочки. Однако в последнее время все же отдаю предпочтение последним. Если вы можете также легко, как и я, перестраиваться, супер. Но в любом случае я предупреждаю сразу, Лев Толстой не мой любимый писатель. Я предпочитаю динамичные посты, богатые диалогами и, в идеале, с быстрой сменой событий. Активности какой-то грандиозной не обещаю, и от вас тоже не прошу. Честно говоря, я вообще не самый расторопный игрок и еще и испытываю стойкую неприязнь к попыткам себя поторопить. Зато стабильность – да, гарантирую железно. Я действительно заинтересован в этом персонаже и, быть может, в какой-то мере даже ищу в нем спасение, так что не погубите меня окончательно. ОК?
Связь можно получить через гостевую. А вообще, поздравляю. Мы только что совершили маленький подвиг с вами 
P. S. Брайтонцев прошу сохранять спокойствие и не выпрыгивать из трусов. Душа требует свежей крови. Без обид
| |
Типичный badboy ждет свою плохую девочку. 
